Руки Эдварда вздрагивали так, словно он бился в лихорадке.
- Что… что случилось? Эдвард, не молчи!
- Чарли… Он… погиб… - прошептал он. И я почувствовала, как по щекам текут призрачные слезы. Словно кто-то выдавливает из тебя последнюю жидкость... Словно огонь пытается остановить поток своими горячими ладонями, а вода все равно ускользает. И они встречаются, и завязывается война чувств... С дикой болью... С нереальной мукой... С изогнутыми острыми краями лезвия и противным скрежетом по стеклу....
И в кадрах огня и воды человеческие воспоминания, настолько яркие, что кажется, будто я до сих пор живу прежней жизнью.
Приезд в Форкс... Моя гениальна идея пожить с отцом.
Мой пикап, подаренный мне им.
Обеды в местном кафе и переживания о жизни друг друга.
Его слабые попытки вернуть меня к жизни и те улыбки, что дарил он, когда я уже отчаялась.
Его забота.
Его тепло.
Его жизнь.
И все это в раз потерялось. Стало ничем. Безвозвратная жизнь стала призраком.
И я тоже словно стала призраком. Будто растворилась в своей боли.
Огонь и вода продолжали свою битву. Теперь уже на смерть. Кто проиграет, а кто выиграет – какая разница, если все едино. А в конце все равно ждет боль?
Чарли, Чарли, Чарли…
Вдруг меня накрыло огромным куполом из пустоты... Темень вокруг... Лишь вдалеке чьи-то крики... Так тихо...
Я продолжала видеть все вокруг, но, тем не менее, отказывалась от происходящего и падала в пропасть.
Я видела, как Эдвард трясет меня за плечи, пытаясь привести в чувство. Он что-то шептал и крепко прижимал меня к своей теплой груди. Своими мраморными пальцами ласкал мои щеки, целовал в лоб, глаза, нос, губы, без разбору.
А я, как статуя с пустыми глазницами смотрела сквозь него.
Передо мной цветными образами мелькали слайды.
Его переживания.
Моя свадьба.
Его первый визит после.
Его любовь к Ренесми.
Расставание и отъезд из Форкса.
Чарли.
Чарли.
Чарли.
Он больше никогда не подойдет и не скажет: "Моя любимая взрослая дочка".
Не обнимет Ренесми и не усмехнется, бормоча, что он счастливый молодой дедушка.
Не пожалуется, что я бросила его на растерзание холестерину и пиццы.
Не выйдет на работу и не сядет в свой автомобиль.
Не пойдет на рыбалку и не посмотрит вместе со своим лучшим другом Билли бейсбол.
Никогда.
Его больше нет.
Он мертв.
И я морально мертва с ним.

- Что произошло? – я, наконец, собралась с мыслями, чтобы задать главный вопрос, так долго крутившийся на языке. Я была уверена, что сидящий рядом Эдвард понял, что я имела ввиду.
Он сначала долго смотрел на меня, видно пытаясь понять, как я себя чувствую и готова ли услышать ответ. Видимо мое лицо ничего не выражало, поэтому он кивнул, по всей видимости для себя, и ответил.
- На самом деле мы сами не можем понять что к чему. Из стаи волков пропал Квил, но укусы на теле Чарли не похожи на волчьи… Но Элис не видит только оборотней, поэтому все пути сводятся в один. К стае. Сэм отрицает их причастность. Он и сам не знает где Квил. Мысли парня словно захлопнулись в один миг. Джейкоб и Ренесми уже там. Они вылетели в Форкс сразу же, как только узнали. Эта псина утверждает, что Квил не мог так поступить... Хотя, по-моему, он и сам начал в этом сомневаться…
Эдвард все говорил и говорил что-то о том, что произошло, а я пыталась собрать все кусочки в единый паззл.
Квил, стая, укусы…
- Ты считаешь, в этом виновата стая? – недоверчиво спросила я, стараясь придумать себе другой вариант развития событий. Мне не нравилась теория о том, что Чарли убил Квил. Он не мог… "Ведь не мог, да?" – спросила я уже саму себя и сжалась в комок.
- Нет, просто у меня нет других предположений, - сказал Эдвард, видимо заметив перемену в моем настроении. Он никогда не хотел сделать мне больно. Сейчас меня это раздражало, но я, одновременно с этим, была ему благодарна. Сейчас же мне хотелось знать все и не брать в расчет ту боль, что причинит мне правда.
- А как вообще это… случилось? – я поежилась, потому что вдруг почувствовала на себе холодный ветер. Странно, откуда он взялся в самолете?
Эдвард колебался всего минуту, но, кажется, все-таки решил ответить на все мои вопросы.
- Ну-у, - он вздохнул, как будто настраиваясь на долгий разговор. Мне это жутко не понравилось, - Чарли нашли в лесу, точно на границе. Помнишь ту дурацкую границу? Так вот, его нашли полицейские. Он взял недельный отпуск, а по его окончании не появился на работе, Они проверили дом, думали, что он просто заболел... Но его там не оказалось... Тогда они начали поиски...
Он еще раз вдохнул холодный, как мне казалось, воздух и на миг задумался. Кажется его пугало происходящее, потому что его глаза бегали из стороны в сторону, словно ища в пространстве пылинку.
- Его тело было покрыто укусами. Практически разодрано на части. Зубы напоминают волчьи, но вовсе не их. Правда, в свидетельстве о смерти все равно написали, что его закусали волки, – продолжил Эдвард, - Мы же не имеем понятия, кто мог такое сотворить.
Я вздохнула и представила себе эту картину. Темный, непроходимый лес. На небе слабо светит луна, прикрываемая слоем туч. Дует холодный зимний ветер, откуда-то с севера... И Чарли, одиноко бродящий по мокрой скользкой земле, зацепляясь торчащие сломанные ветки и тонкие стволы молодых деревьев. Его взгляд был таким растерянным и одиноким, что я сама мысленно сжалась. Мне захотелось крикнуть ему, чтобы он выбирался оттуда, но что я могла? Лишь смотреть. И знать, что уже все потеряно. Все уже произошло.
Послышался вой, где-то рядом, и Чарли, спотыкнувшись, упал в небольшой овраг. А со всех сторон, мягко ступая по земле, приближаются огромные волки. Чуя запах человеческой крови, они надвигаются на человека, пока тот отчаянно хватается за выступы и ветки, пытаясь выбраться наружу.
На упругих лапах, волки уже готовы к прыжку... И…
Я в панике уткнулась в грудь Эдварда и, с силой закусив губу, попыталась заглушить нарастающую боль в груди.

- Роберт. Зовите меня просто Роберт, - он смущенно отвел взгляд в сторону, где возле "Мерседеса", в нарочито непринужденных позах, стояли Розали, Эммет и Эдвард. Элис и Джаспер уже умудрились куда-то испариться. Возможно, что они уехали вместе с Карлайлом, Эсме и моей дочерью. Джейкоба тоже не было поблизости. Он, скорее всего, опять убежал к стае.
- Спасибо, Роберт, – пробормотала я и направилась к дому. Парень тут же поспешил за мной.
Сначала мне показалось, что я попросту ошиблась адресом. Когда же я пристально пригляделась, то поняла, чем была вызвана такая реакция: так же, как и снаружи дом казался безжизненным. Кухня была убрана, но на столе и гарнитуре лежал слой пыли. Окно плотно занавешенное темно-синими шторами почти не пропускало света.
В гостиной также все было покрыто пылью. Телевизор, прежде черный, был серым, а диван выглядел так, словно ему уже лет сто от роду. На полу около видеомагнитофона, одиноко лежал пульт. Неподалеку от него я увидела укатившиеся батарейки. Кажется, Чарли в последний раз куда-то спешил.
- Мы только осмотрели дом. Не было необходимости что либо трогать, - пояснил мне Роберт, проведя пальцем по столу и собирая пыль на палец. На поверхности стола осталась чистая темная дорожка.
Я не ответила, осторожно проведя ладонью по спинке дивана. Его поверхность была шершавой и я впервые заметила, что когда проводишь по ткани рукой, она издает такой же звук, если провести линейкой по камню. С разницей лишь в громкости.
- Улики собраны, так что теперь здесь снова можно жить, - продолжил парень, подходя ближе. Кажется, его тянуло поболтать. Меня – нет.
- Да, спасибо, Роберт. Я вам очень благодарна. А сейчас, пожалуйста, можно я разберу вещи? – я старалась говорить как можно мягче, потому что парень уже начал раздражать меня своим тяжелым дыханием, словно он пробежал несколько километров.
Тот понимающе кивнул и, бросив на меня разочарованный взгляд, поспешно удалился. На его замену пришел Эдвард, несущий два огромных чемодана.
- Остальные поехали в тот дом. Ты уверена, что хочешь остаться здесь? - в его голосе было только тоски, что мне захотелось броситься к нему, прижаться к его груди и попросить никогда больше не грустить. Но вместо этого я лишь кивнула и тут же направилась в ванную за тряпкой и водой. Атмосфера пыли и отсутствия жизни действовала мне на нервы.
- Думаю, нам стоит поехать в морг... - донесся голос Эдварда.
- Не сейчас, - тихо прошептала я, зная, что он все равно услышит.
Когда я вернулась в гостиную с тазиком в руках, Эдвард сидел на диване. Увидев меня, он тут же вскочил и выхватил у меня из рук таз. Я не возражала и, намочив губку, с невероятной скоростью стала вытирать всю пыль. Через минуту все было сделано: и кухня, и гостиная сверкали чистотой.
Дальше откладывать поездку в морг не имело смысла.
- Поехали? – я схватила маленькую сумочку с документами Чарли и, не дожидаясь ответа Эдварда, выскочила на улицу.
На лужайке у дома был припаркован автомобиль моего отца. Весь в грязи, он практически утыкался в стоящую рядом молодую сосну. Я удивленно посмотрела по сторонам в поисках того, кто пригнал его сюда, но рядом со мной стоял лишь Эдвард. Вокруг была тишина. Разве что легкий зимний ветер гулял между деревьями.
Видно заметив на моем лице удивление, Эдвард принюхался.
- Элис, - ответил он мне, и я сразу смутилась, что сама не догадалась проверить. В последние часы я была очень растеряна, и мне постоянно казалось, что я становлюсь человеком. Бред, конечно же. Однажды избрав один путь, я навсегда потеряла дорогу назад.
- Где она нашла автомобиль? – тупо спросила я, садясь в черный " Мерседес Guardian", который подарил мне Эдвард перед нашей свадьбой.
- Около леса, - ответил он.
Я тут же повернулась в сторону дома, за которым темнели неровные ряды деревьев. Мне даже показалось, что там кто-то затаился, ожидая момента, чтобы ударить в спину.
- Видно Чарли просто ехал в гости к Блэкам, - я вспомнила, что тело отца нашли точно на границе резервации и Форкса, - И остановился по дороге. Машина стояла за метр от линии.
- Ясно, - кивнула я. За моим окном мелькали дома. Они так же, как и мой собственный, казались безжизненными.
Захлопывая дверь автомобиля, я уже видела как к нам направляется мужчина пожилых лет. Седые кончики прежде черных, как смоль, волос, сполна выдавали его возраст, а морщинистая дряблая кожа явно молила об отдыхе и пощаде. Патологоанатом же явно не обращал на это внимания. Его слишком живая улыбка и сильное сердце немного расслабили меня. Мне уже всерьез казалось, что я попала в обитель мертвых. Хотя казалось немного странным, что человек всю жизнь проведя среди трупов, мог так улыбаться.
- Мистер и миссис Каллен, прошу за мной, - это прозвучало почти как "мистер и миссис Смит", и я усмехнулась. Мужчина, явно не заметивший мой смешок, продолжал говорить, ведя нас по длинному серому коридору, который был освещен лишь слабым светом одинокой лампочки в конце. Я вновь нервно усмехнулась, найдя сходство этого коридора со "светом в конце туннеля". И этот смешок заметил лишь Эдвард и непонимающе взглянул на меня.
- Потом объясню, - слишком тихо для человеческого уха ответила я на его немой вопрос и вернулась к объяснениям мужчины о качестве работы в морге, кивая и соглашаясь со всеми его доводами.
Наконец мы добрались до конца коридора вошли в маленькую темную комнату, которую освещал лишь свет от настольной лампы. Я хотела возмутиться, почему они работают при таком свете, но патологоанатом уже включил свет во всей комнате.
Десяток ламп над моей головой должны были ослепить меня, судя по суженным глазам мужчины, поэтому я поспешила их закрыть. И тут же открыла – мне не терпелось покончить с этим походом так же, как изначально всеми силами старалась отсрочить его. А еще я хотела сама узреть то, что видела Ренесми, своими глазами.
Точно по середине стоял стол для вскрытий, и я, в мгновение ока оказавшись рядом, стащила с тела простыню.

Ночь пронеслась исключительно быстро. Я даже удивилась посветлевшему на горизонте небу. Толстый слой туч и туман привычно скрывали солнце, а западный ветер принес соленый запах моря и легкий снег. Снежинки, едва касаясь земли, превращались в тонкий слой льда. Я тут же почувствовала облегчение от того, что моя знаменитая невезучесть не даст мне поскользнуться на первом же повороте. Этот минус моей жизни был зачеркнут черным маркером вампирских способностей. Я кривовато улыбнулась самой себе, отчего рядом сидящий Эдвард недовольно поежился. Его очень раздражало то, что он не может слышать мои мысли, если я того не желаю. Ему почти всегда приходилось гадать о чем я думаю, отчего порой он приходил к неверным выводам.
- Наверное, нам уже пора, - предположила я, пытаясь сменить немую тему.
- Ты уверена, что хочешь идти на эти похороны?
Я поморщилась. Этот вопрос Эдвард задал мне уже пятнадцать раз (я считала) и он мне уже надоел.
- Да. К тому же люди до сих пор думают, что это Чарли, и раз уж мы пытаемся сделать так, чтобы никто не догадался о том, что это не так, то мне стоит там быть. Все очень удивятся, если не обнаружат меня на похоронах отца, тебе не кажется?
Я знала, что Эдвард уже всё обдумал, но я просто отвечала на вопрос. Мне самой не очень хотелось появляться на церемонии только потому, что все заметят, что я ничуть не изменилась за шесть лет.
Думаю, Джессике будет обидно, что за столько времени, мое лицо не покрылось хотя бы несколькими мелкими морщинками, и я не ратолстела на несколько фунтов. По телефону она всегда жаловалась на каждую неправильную линию своего лица и на противные сантиметры на ее талии. Конечно же, она потом звонила снова и хвасталась, что похудела на несколько килограмм и что купила себе классный крем против морщин. Я пыталась объяснить ей, что в двадцать шесть лет об этом еще не думают, но спорить с Джессикой было бесполезно.
О себе же я молчала, согласно кивая на все ее попытки пошутить о старости. Не могла же я ей сказать, что когда ей будет за шестьдесят, я все еще останусь восемнадцатилетней девушкой. Черт возьми, я же буду наблюдать за ее состарившимися внуками.
- Ты права, нам пора… - Эдвард обхватил меня за талию и понес к машине. На все мои попытки объяснить ему, что я сама в состоянии дойти до автомобиля, он довольно улыбался.
- Ты забыл о Ренесми! – прошептала я, смеясь, но всё равно продолжая вырываться из сильных рук Эдварда.
- Я не забыл о ней, она уже спускается по лестнице и идет к двери, - улыбнулся он, не отпуская меня.
В подтверждение его слов отворилась входная дверь и оттуда легкой походкой выпорхнула Ренесми. Я невольно засмотрелась на нее, в то время как она понимающе смотрела на меня, беспомощно барахтающуюся в сильных руках мужа.
Я хмыкнула и гордо подняла подбородок, отворачиваясь от смеющихся шоколадных глаз дочери, когда Эдвард заботливо усаживал меня на переднее сиденье.
Ренесми удобно устроилась позади меня.

На кладбище уже невозможно было пройти. Кажется весь город приехал, чтобы попрощаться с шерифом. Меня сразу же заметили и устремились ближе, буквально задавив бесконечными сожалениями и предложениями помощи. Я лишь беспомощно кивала каждому, ретировалась и тут же попадалась следующему сочувствующему.
Держа руку Эдварда, я с трудом пробиралась сквозь толпу к месту погребения. Вдалеке я увидела голову Майка Ньютона и спешила к нему.
- Майк! – я восхищенно уставилась на высокого, мускулистого парня, одетого в дорогой стильный плащ.
- Ты потрясающе выглядишь.
Хотя "потрясающе" это не совсем то, что можно было сказать. Просто у меня не было других слов и чувств, чтобы описать его. Мальчик, которого я помнила и мужчина, которого я видела – были лишь смутно похожи.
- Белла? – он в шоке уставился на меня. В его глазах читалось такое же восхищение, что и у меня. – Белла, это ты?
Я подавила смешок.
- Нет, я лишь твой глюк и больная фантазия.
- Я бы не удивился… Просто ты… ты… выглядишь упомрачительно. Да, думаю, это подходящее слово.
Будь моя воля, я бы покраснела. Но вместо этого я лишь отвела взгляд в сторону Эдварда.
Видно проследив за моим взглядом, Майк тоже уставился на него.
- О, Эдвард… Ты ничуть не изменился, - промямлил он, приподняв свои светлые брови.
- В отличии от тебя, - вежливо улыбнулся мой вампир.
Я почувствовала нарастающее напряжение и участившееся сердцебиение Ньютона, поэтому поспешила перевести разговор в другое русло.
- Майк, не знаешь как наши? Как Эрик, Джессика, Анжела?
Я уже пыталась выследить хоть кого-то из знакомых взглядом, но видела лишь родителей моих друзей. Сами они видно отсутствовали. Подавив грустную улыбку, я вернула взгляд к Майку. Тот увлеченно рассказывал о том, что Эрик стал главным редактором какого-то Сиэтловского журнала и теперь ежемесячно бесплатно присылает ему новые номера, хвастаясь своей профессией и стабильности доходов. Меня это абсолютно не удивило, а вот новостями про Джессику, я была откровенно шокирована.
- Она отказывает ехать в больницу, ссылаясь на аллергию от стерильного воздуха, а я всё пытаюсь ее отговорить. На восьмом месяце нельзя так игнорировать своё здоровье. Это ведь может сказаться на ребенке!

Я не знала, как мне реагировать. Первым желанием было броситься ему на шею и расцеловать. Но рядом стоял Эдвард, поэтому это желание я задушила на корню и отправила почивать в дальний ящик. А еще мне хотелось очень сильно возмутиться, потому что Джессика ничего про это не рассказывала. Но воспоминание о нашем последнем разговоре перебило и это желание. При последнем звонке мы сильно поругались. Причина была незначительна. Я что-то сказала насчет ее диеты или что-то вроде того. Джесс это не понравилось, и вот уже год, как ни звонка, ни писем.
Видимо поговорка "пишите письма" для меня все-таки приобрела смысл.
- Джесс беременна? – спросила я, старательно демонстрируя свое равнодушие к его заявлению. Майк этого не оценил и уставился на меня как на душевнобольную.
- А она тебе что, разве ничего не рассказывала? Об этом знает весь Форкс, а также, по-моему, вся страна от мексиканской до канадской границы…
- Нет, - я равнодушно улыбнулась краем губ. - По всей видимости, на Аляске образовался бермудский треугольник.
Майк таки догадался, что я не намерена разговаривать на эту тему, хотя и не понял почему. Он начал с энтузиазмом рассказывать о своей жизни.
- Совсем недавно меня назначили директором спортивного магазина в Сиэтле...
Я кивнула, хотя данная новость меня не особо впечатлила. Особенно после предыдущей.
- ...А еще у меня появилась возможность купить участок в Форксе и построить бейсбольную площадку. Осталось теперь только место выбрать...
Мне сразу захотелось дать совет где, но я сразу же передумала, как только представила себе реакцию Эммета.
- ...Бен и Анжела по уши погрязли в своих книгах. Совсем не приезжают сюда. Сколько раз писал им, звонил... А они... Хотел бы я знать, что это за учеба такая, - недовольно пробурчал он, нервно теребя верхнюю пуговицу плаща.
Я согласно кивнула и почувствовала себя китайским болванчиком. Уже давно потеряв всякий интерес к разговору с Майком, мне безумно хотелось найти кого-нибудь еще, но вот так просто бросать Ньютона было не вежливо. А он, по всей видимости, решил не отпускать меня от се6я, пока заговорит до смерти. И так, как я бессмертна, ждать окончания разговора предстояло еще очень и очень долго. Теперь Майк принялся задавать вопросы с таким рвением, словно я была мега звездой, а он репортером. Или бешеным фанатом…
- А как вы там живете на Аляске?
- Как там погода?
- Тебе там нравится?
- А что с Эдвардом?
- У вас всё хорошо?
- А может… А, хотя ладно, не важно…
- А что остальные?
Вопросы сыпались один за другим со скоростью пулеметной очереди. Но это не помешало мне краем глаза заметить, что лицо Эдварда напряглось, и сразу же захотела узнать, что у него на уме. А от допроса Майка меня спасла Ренесми. Она легкой походкой, иногда заинтересованно оглядываясь по сторонам, шла к нам.
-Па! – крикнула она Эдварду, и тот сразу повернулся к дочери.
Майк отреагировал на это с таким видом, что, мама упаси, мне стало страшно, что у него будет сердечный приступ.
"Хм... Довольно глупая смерть в его то годы" - почему-то сразу пришло в голову.
Он смотрел на Ренесми с таким восхищением, что мне стало немного обидно за себя. Он перестал дышать, и даже показалось, что его сердце перестало на миг биться.
- Дыши, - тихо подсказала ему я, закатывая глаза. Майк тут же последовал моему совету, но, пожалуй, задышал слишком часто и быстро. Мне показалось, что так можно задохнуться, от переизбытка кислорода в легких.
- Па, там Карлайл. Он хочет тебе что-то сказать, - моя дочь легонько коснулась плеча Эдварда и застыла. Я прекрасно знала, что она что-то ему показывает, и нетерпеливо бросилась к ним. У меня появилось чувство, что от меня что-то скрывают.
А вокруг все еще ходили люди:... Тихо переговаривались, ужасались тому, что произошло... Расспрашивали друг друга о подробностях, спорили, плакали... И, самое ужасное это то, что они верили, что Чарли мертв. Верили тому, что я всячески пыталась опровергнуть.
- А как же я? Мне тоже интересно, что происходит, – я старательно, но не очень удачно продемонстрировала свою обиду. Скрещенные на груди руки и надутые губы не возымели должного эффекта. Вечно они от меня что-то скрывали. Будто прятали конфеты в самый дальний угол кухонного шкафа, и прикрывались благими намерениями. У меня даже порой складывалось ощущение, что ребенком тут была я, а не Ренесми. В конце концов, я была старше их!
Эдварду было семнадцать... И не важно, что будь он человеком, то годился бы мне в прадедушки...
А Ренесми вообще... всего лишь семь лет от роду.
Мне же было восемнадцать! Без нескольких дней девятнадцать… Никогда бы не подумала, что мне захочется рядом с любимым оказаться старше.
Как же все сложно в нашей безумной семейке...
-Мам, хватит дуться… Карлайл звал лишь Эдварда, - Ренесми наклонила голову набок и, приподняв свои тонкие темные брови, бросила взгляд за мое плечо. Я непонимающе сузила глаза, но все-таки додумалась повернуть голову.
За мной, явно чем-то шокированный, стоял уже надоедавший Майк. На миг, он показался мне дьяволом, который пришел сказать, что он поживет несколько месяцев под моей крышей. Это так раздражало...
Как жаль, что у всех болтунов есть иммунитет к словосочетанию "убить взглядом". Мысленно я уже закапывала его в песочек на пляже Ла-Пуш. Как раз на границе с лесом.
-Майк? – спокойно спросила его я, стараясь не зарычать. Тот сразу же повернул голову ко мне, но не сдержался и вновь повернулся к Ренесми. Затем перевел взгляд на Эдварда.
-Прости… Мне просто показалось…
"Ох, удачи Майк, можешь перекреститься в уголочке", - пронеслось в моей голове...
- … что она назвала тебя мамой, а Эдварда папой… - его лицо напряглось, словно он что-то пытался вспомнить. – Но ведь…
- Началось… - пробурчала Ренесми и поспешила скрыться в толпе проходящих мимо людей. Я мельком успела увидеть, что она подошла к священнику. До меня донесся ее звонкий голос, которым она без тени грусти расспрашивала его о не легкой работе "хоронить усопших". Как же мне хотелось так же легко убежать, чтобы отделаться от вопросов. Единственным правильным решением было ответить стандартно.
- Мы… ее удочерили… - я для вежливости улыбнулась краем рта и, поспешно пожав руку своему старому другу и, пригласив его на завтрашние посиделки у костра в честь Чарли, схватила Эдварда за руку и понеслась к машине.
Только сев за руль, я смогла немного успокоиться. Меня вдруг начала мучить жажда. Обжигающая боль в горле противно ныла, как будто там было жидкое железо. А вокруг было столько людей, столько знакомых. Одна мысль о том, что я могу убить кого-то из них, пугала меня.
- А знаешь… Майк порой бывает очень смешным, - заметил Эдвард, улыбнувшись. Его рука бережно сжала мою.
- О чем ты? – спросила я, пытаясь заглушить нарастающую боль в горле. Со стороны кладбища до меня долетел сладкий запах человеческой крови. Я уже начинала забываться, моя рука потянулась к двери, чтобы открыть ее и выскочить из машины. Я буду убивать до последней капли. Всех на своем пути.
- Ну, ты знаешь, о чем он подумал, заявив, что я ни чуть не изменился? – его голос вывел меня из моих фантазий, и притянутая к двери рука лишь закрыла чуть приоткрытое окно. – Он подумал, что все Каллены пользуются услугами пластического хирурга. "Нельзя же быть настолько красивыми и ничуть не меняться" – очень похоже на голос Майка спародировал Эдвард и засмеялся. И жгучая жажда моментально отошла на задний план.
- Нам… - начала я, и мне пришлось вдохнуть. Все еще витавший в салоне машины аромат мягко проник в мои легкие. Я закрыла глаза и вновь перестала дышать.
- Белла, до чего ты себя доводишь… - горько прошептал Каллен-младший и резко повернулся в сторону кладбища. Мой язвительный ответ так и застыл на губах, потому что на лице Эдварда отразилась глухая боль вперемешку с яростью.
Единственное, что я услышала в его шепоте, плавно переходящем в рычание, было "Вольтури"...

Сиэтл встретил меня печалью. Сквозь дождь еле-еле пробирались одинокие прохожие, завернутые в тонкие полиэтиленовые плащи, словно в пеленки. Машины изредка скользили сквозь толстый слой дождя.
Рене и Фила все еще не было видно, что было очень не кстати.
Мысленно я уже была в Форксе, рядом с Эдвардом. Было невыносимо вот так сидеть и ждать, одновременно с этим зная, что где-то там, он... Думает, что я его больше не люблю.
Эта мысль наряду с другими обжигала мое сердце. Словно в мой организм налили бензин и забросили спичку.
Огонь – единственное, что способно уничтожить таких как я.
Каково гореть, оставаясь в живых?
А я полыхала с ног до головы и пыталась понять, что происходит.
Если бы мне подсказали что делать... Если бы кто-то подошел и пригласил на чашечку холодного кофе, я бы благодарно пожала ему руку и последовала за ним.
Узнала бы правду. И сгорела.
Я откинулась на мягкое сиденье и поняла, что веду себя по-человечески. Неужели боль может вернуть забытое состояние профнепригодности? Думать, что это просто стресс было непривычно.
Вглядываясь в капли дождя, я в каждой из них видела мгновения, проведенные с Эдвардом наедине. Они были такими хрустально-чистыми и немного волшебными, что я невольно погружалась в атмосферу прошлых событий.
Вот теплое прикосновение его руки к моей щеке, нежный поцелуй горячих губ…
Последняя ночь, вперемешку с самой первой… Его золотистые нежные глаза, пристально смотрящие в мои…
Стоило мне подумать о глазах Эдварда, как дождь стал утихать, и последние капли стали грязно-серыми. В них уже были воспоминания первой потери. Вместе с последней.
Словно дождь решил показать мне все от и до.
Последние слезы дождя разбились о темный асфальт, как битое стекло, зазвенев у меня в ушах.
Послышались чьи-то шаги. Дверь мягко открылась, и оттуда до моего носа донесся аромат. Мне стоило огромных трудов, чтобы не броситься на свою жертву и не убить ее прямо тут. Аромат фрейзий сводил с ума.
Я остановила дыхание и медленно повернула голову, боясь делать резкие движения. На моем плече тут же оказалась обжигающе теплая ладонь.
- Белла, - знакомый голос заставил меня выскочить из машины и броситься матери на шею. Она была такой теплой, такой родной, что будь мой организм способен на такие подвиги, я бы тут же упала на колени к ногам Рене. Зарыдала бы, прося прощения за то, что я такая непутевая дочь и люди вокруг меня всегда чувствуют боль. Так или иначе. Рано или поздно.
Но мне мешала не только невозможность заплакать, но и аромат, ярко стоящий в голове. Так что мне пришлось тут же отодвинуться от матери назло монстру, что требовал крови аромата фрейзий. Он словно сходил с ума. А мне приходилось держать его в узде. На толстой цепи. На привязи.
- Мама, как же я рада тебя видеть…
Я искренне понадеялась, что она услышала мой шепот, но не была в этом уверена. Так, чтобы не рисковать, я поджала губы и уже достаточно громко сказала "добро пожаловать в Сиэтл, штат Вашингтон".
Рене нежно улыбнулась, и я впервые заметила как же все таки она красива. Даже морщинки вокруг глаз и впалые ямочки на щеках не портили ее вид. Возраст словно давал моей матери второй шанс на счастливую жизнь.
- Ты так изменилась, моя дорогая, - ее глаза пристально, но с любовью оглядывали меня, словно я была экспонатом в музее. - Стала красивее и взрослее.
Сколько же любви было в ее голосе. От таких чувств можно запросто задохнуться. Словно они выливались через край кувшина и разливались по столу... Все дальше и дальше, охватывая все больше и больше.
Мне даже стало немного завидно, потому что моя любовь медленно утекала как вода из-под крана.
Краем взгляда я заметила, что Фил все также стоит с чемоданами в метрах ста от нас. Я задалась вопросом, почему он не подходит ближе, и вопросительно глянула на мать. Та пожала плечами.
- Он сказал, что у него такое чувство, будто мы едем в обитель зла, – коротко рассмеялась она и я заметила в ее голосе, нотки беспокойства за своего мужа, а теперь же и отца ее ребенка.
- Хм, странное название для Форкса, - ирония в моем голосе была неуловима, но Рене все равно подозрительно взглянула мне в глаза. От чего я мысленно сжалась. Она всегда была слишком проницательной. Как и я, видела каждую мелочь. Разница была лишь в том, что она понимала гораздо больше, чем сама предполагала. Это заставляло быть настороже. У меня было слишком тайн. Смертельных для Рене.
Фил все-таки подошел к нам и приветственно обнял меня.
- Белла, давно не виделись, - смущенно прошептал он, оглядывая меня с ног до головы.

На него также как и на других людей действовало особое очарование вампиров. Равно как и отголоски интуиции тоже не дремали и яростно кричали "не подходи ближе". Вначале меня это пугало, но вскоре привыкла к такому отношению. К тому же, все с кем я хотела быть рядом, прекрасно переходили установленную веками и вампирами границу, и не боялись находиться рядом.
Эммет даже какое-то время смеялся надо мной, когда я с озадаченным видом говорила, что стоит мне зайти в какое-нибудь помещение, оно почти пустело.
- Главное, что твои близкие рядом. - всегда добавлял он.

Фил еще раз недоверчиво оглядел меня. Наспех закинул чемоданы в багажник и опустился вместе с Рене на заднее сидение.
Я же, незаметно для них набрала в легкие воздуха и села за руль. Перспектива всю дорогу подвергать опасности моих родственников меня не прельщала, так что я открыла окно. С улицы тут же подул влажный ветер, уносящий назад аромат фрейзий.

Дорога обратно заняла значительно больше времени, чем поездка в Сиэтл. Рене и Фил просто приходили в ужас, когда видели, что стрелка спидометра склонялась дальше 90 миль. Но когда мы все-таки доехали до Форкса, я была им чрезмерно благодарна. Из города как раз уходило солнце. Представлять, чтобы было бы, если на меня упал хоть один солнечный луч, было страшно...
На пороге дома нас уже ждал обеспокоенный Карлайл. Почему-то решив, что лучше не спрашивать сейчас что происходит, я открыла багажник и, одной рукой схватив все чемоданы, направилась в дом.
Шокированное лицо Фила, увидевшего, как я в одиночку и без затруднений несу вещи, меня позабавило. Но я все-таки решила, что удивления на его долю сегодня предостаточно и часть чемоданов отдала Карлайлу.
В гостиной стоял сумрачная тишина. То, что почти все Каллены были в ней, меня ничуть не смутило. Привыкла.
- Что-то происходит? – выдохнула я.
Ответом было затянувшееся молчание.
Я еще раз оглядела лица присутствующих и, наконец, поняла, что в молчаливом собрании отсутствует Розали. Вообще-то она всегда пропадает в гараже, так что если бы не беспокойство, окружающее меня золотистыми глазами, я бы попросту не обратила на это внимания.
- Опять что-то случилось? – я прищурила глаза и покачала головой. Слава богу, что она у меня не отвалится от бесконечного мотания в разные стороны.
- Да, Розали пропала, – прошептал Эммет и отчаянно схватился за голову, словно пытаясь себе ее оторвать.
Меня словно проткнули чем-то острым и провернули внутри несколько раз. Осознание того, что все мои беды и магнит для опасностей вместе с ними все-таки нашли меня в этом огромном мире, было ужасно.
"Неужели я просто искусно убегала от них?" – мой пустой взгляд упал на Эдварда.
Не будь я уверена в том, что он может двигаться я бы подумала что это просто фарфоровая статуя.
Его лицо было еще более безжизненным, чем у остальных. Мертвенно-бледное и слишком пустое. Никаких эмоций, никаких признаков того, что он когда-то сможет двигаться. Ходить… Смеяться…
Не желая сейчас разогревать еще не остывшие угли, я глянула на Элис. Она уже смотрела на меня, заранее зная, какой я хочу задать вопрос.
- Нет, я ничего не видела… - за ее равнодушным голосом скрывалась такая боль, что если бы в моем сознании не было столько же, я бы удивилась, как можно все так искуссно скрывать.
- Когда? – требовательно спросила я, с трудом сдерживая рвущийся наружу рык.
- Десять минут назад.
- Так мало? – я в изумлении уставилась в окно, за которым скрывалось небо цвета сумерек.
- Да… Больше и не нужно, ты же знаешь. Я лишь видела как она вышла за пределы нашего дома и пропала. На смену вдениям пришла лишь серая пустота. Словно ничего нет. Такое обычно бывает с оборотнями, но в их случае пустота черная. Ха, никогда бы не подумала, что пустота может иметь цвет. - В ее голосе появился намек на эмоции. - Но это так. Словно появилось какое-то новое существо, которое блокирует мои видения. Но Розали ведь не мутант из детских комиксов... Так что я просто не понимаю как она выпала из границ моего зрения.
- Стоп, стоп, стоп, - я нетерпеливо перебила ее. В моей голове настойчиво прыгал, ударяя по макушке, один вопрос, - Но ведь она… жива?
"Насколько она может быть живой", - добавила уже про себя я.
- Я не уверена, что происходит в этом сером тумане, но я чувствую, что она жива. Словно она просто пересекла его границы, скрываясь от нас.
Может Розали и пропала, но то, что она жива все еще внушало надежду на ее будущее. Не доверять Элис у меня оснований не было.
- И что нам теперь делать?
- Пытаться найти причину ухода Розали, - с отчаянием прошептала Эсми и прижалась к Карлайлу, который вошел в гостиную и завел за собой Рене и Фила.
Наш разговор продлился всего минуту и наши гости даже не подозревали, что произошло. И это было к лучшему. В этом доме и так полно бед и тайн, не хотелось бы, чтобы еще и с ними что-то произошло.
Я могла защитить их. Но что делать, если убийцами окажется моя же семья?
Смогут ли они продержаться одну ночь в доме, в стены которого проникает запах человеческой крови? Как поведут себя Джас, Эммет, Эсми…?
От мысли, что Рене убьет Эсми, или же Элис, мне хотелось броситься к матери и попросить ее не рисковать и пожить в доме Чарли. Но я успокоила себя воспоминанием о том, как они держались при мне, когда я еще была человеком. И то, как они отнеслись к моему отцу...
- Что-то происходит? – с подозрением оглядывая собравшуюся компанию, спросила Рене. Фил лишь рассеянно кивнул, словно поддакивая ее вопросу.
Мне понравилась такая синхронность действий. И я поняла, что бы не случилось, мой отчим всегда будет оберегать мою мать.
- Да, Розали уехала отдыхать в Италию, - безжизненно ответил ей Эдвард. После чего с пустым выражением лица прошел мимо, даже не взглянув в мою сторону. Мне это жутко не понравилось и я, кивнув в пустоту, последовала следом. За моей спиной раздался вдох насыщенный страхом.
Все Каллены поняли, ЧТО означали слова моего мужа...

Эдвард Каллен

Я чувствовал раздражение. И это вместо того, чтобы надрывно кричать от бессмысленной боли. В какой-то момент я даже жалел, что не оборотень. Мог бы хотя бы повыть на луну...
Я просто злился... На себя – за свою беспомощность. На нее – за ее молчание. И на целый мир – за его равнодушие.
А еще я чувствовал ту яростную ревность, что всегда преследовала меня в начале моей жизни. Моей настоящей жизни. С Беллой. Я готов был броситься сейчас к ней, и сильно прижав к себе, никогда-никогда не отпускать. Шептать "ты только моя" и нежно целовать ее лицо, обхватив их теплыми ладонями.
Но я никогда не смогу показать ей свою боль. И я боялся, что ей будет просто противно.
- Эдвард, сколько это может продолжаться?
"Ну, давай, Белла, давай, скажи, что я просто ничтожество. Что я не заслуживаю такой как ты. Что я мусор в твоей жизни. Ненужная, глупая подростковая ошибка твоей человеческой сущности."
Я плотно сжал мраморные губы и даже не повернулся в ее сторону. Но я очень хотел обернуться. Но она не узнает об этом.
- О чем ты? – равнодушным голосом спросил я.
Белла тяжело вздохнула, и я физически ощутил разряды молний. Словно раскаленное, но не ощущаемое физически железо сдавило все жизненно-важные органы.
Всегда, когда я думал о ее лице, у меня в горле словно возрождался ад с температурой явно больше тысячи градусов.
Сейчас Белла явно смотрела холодно и озлобленно, ведь именно так звучал ее голос.
"Плевать" – твердил себя я, но мысленно уже падал перед тобой на колени - "Слабак".
- О том, что ты избегаешь меня уже час. Куда бы я не пошла за тобой, ты тут же ретируешься.
- Ты бы хотела, чтобы я перестал от тебя убегать? – я грустно усмехнулся и все-таки повернулся в ее сторону. И неожиданно, буквально в сантиметре от своего лица увидел ее прекрасные глаза.
Они смотрели одновременно осуждающе и... нежно. Но, не смотря на попытки чувств облагоразумить меня и поцеловать такое дорогое мне сокровище, я просто отошел на шаг назад.
Белла горделиво приподняла свой подбородок и все плавно придвинулась ближе. Во мне в очередной раз возродилось желание просто заглянуть в ее мысли, душу. Просто в нее, а не в маску, что она носила уже долгое время. Но я не попросил пустить меня... Белла была словно в коконе, который мне никогда не разорвать самому, без ее помощи. И только когда она сама желала открыться, любимая впускала меня в сокровищницу своей души. Остались ли еще там золото и бриллианты... Или они уже давно превратились в прах и битые черепки...
"Я люблю, люблю тебя. Но не могу просто простить."
- Я требую, чтобы ты перестал меня избегать, - твердо сказала она и обняла меня, прижимая к себе сильней. Ее тело словно горело холодным пламенем, и я почувствовал это даже сквозь толстый свитер, который ей подарила Рене.
- Зачем?
Грустный выдох, и ее осуждающий взгляд.
- Потому что я не могу вот так, когда ты далеко. Мне становится страшно, - ее голос вздрогнул, словно она замерзла... И Белла, опуская подбородок, перевела взгляд на пол.
- Белла, - покачал головой я и, отчаянно кусая губу, не зная, что сказать дальше. Мне хотелось уйти, сдаться. Чувства разрывали меня изнутри. – Нельзя получить все сразу. Нужно выбирать.
Я знал, что она вспомнит свой день рожденья. То, после которого я ее бросил и, на свой риск, уехал от нее. Далеко. Тогда – навсегда.
Но теперь это казалось такой мелочью по сравнению с этой, новой болью.
- Я не хочу, чтобы всё так было, - прошептала она, и по моей спине пробежали мнимые мурашки. Уколы совести. Я никогда, никогда бы не позволил себе сделать ей больно. «Но ты сделал это!» - Противненько заскрипел голос совести. «Да…» - грустно согласился с ней я. – «И за каждую слезинку, за каждую боль в глазах, печаль на лице, я до сих пор не могу себя простить».
И я продолжал рвать себе душу, а заодно и ей. Для меня слова «не хочу» не могли стать твердой гарантией, моя вера была утрачена. Мне не нужна была призрачная надежда! Я хотел уверенности. Может быть, я требовал много, но я всегда был эгоистом. «Не всегда…» - вновь скрежет. – «Раньше ты был готов на все, ради нее. Она была твоей жизнью. Единственным светом. Солнцем, благодаря которому ты сверкал. Что изменилось, а?»
Мне так хотелось заглянуть в ее душу, узнать всё, проверить, вновь полюбить, простить… Но ключ от личного дневника был только у Беллы. И без ее позволения все мои мечты так и оставались мечтами. А попросить… Вновь мешала гордость. Гордость и обида.
- Но так будет лучше. Для тебя, - прошептал я в ответ, и со скоростью ураганного ветра покинул комнату, с силой захлопывая дверь.

Белла Каллен
Почему когда хочется, чтобы время летело быстро, оно, словно на зло, мучительно больно замедляет свой ход, до самого минимума? Чертова способность думать обо всем сразу!
Мне было невероятно больно наблюдать за стрелками настенных часов и отсчитывать каждое движение стрелки.
Секунда. Еще одна. Даже показалось, что противно заныло сердце, когда ветер пробегал со всех щелей комнаты в комнату, теребил волосы и своими тонкими пальцами бил по щекам.
Только он не отрезвлял, а наоборот, словно крепкое вино, пьянил сознание. Я хотела забыться.
Наверное именно поэтому в мое сознание врезался самый сладкий запах вампирского мира, алкоголь, наркотик, врезался мне в душу.
Человеческая кровь.
Я сидела у открытого окна в предвкушении чего-то нового, незабываемого и такого манящего, и даже не понимала, каковы будут последствия.
Да и какая к черту разница, если единственный смысл жизни только что практически сказал, что покидает меня. Вновь. Хотя и обещал, что никогда не сделает этого. Все сказки заканчиваются свадьбой. А насколько долго и счастливо жили принц и принцесса, известно лишь им двоим. Возможно, что сказка для них закончилась с последним абзацем, последним словом, последней точкой…
Я спрыгнула вниз, и побежала навстречу ветру, пытаясь унюхать хоть одного заблудившегося в лесу туриста. Несчастный. Всего лишь жертва обстоятельств, ничего более. Ничего личного. И никто не узнает.
- Здравствуй, Белла, - эхом по лесу раздался звонкий голос. Он мне показался знакомым. Даже слишком. Где же я его могла слышать?
Из густых зарослей сырого папоротника показалась фигура в темном плаще. В темноте деревьев я все-таки смогла разглядеть его лицо, но мозг не желал поверить в реальность происходившего.
Гордо подняв голову, Аро шел по мокрой липкой почве прямо ко мне и протягивал в мою сторону свою бледную худую руку, словно пытаясь поймать меня.
Я резко отстранилась от стремительно приближающего главы клана Волтури, сгорая от ненависти и презрения к тому, кто два раза грозил уничтожить мою семью.
- Что тебе нужно? – Даже для такого случая мой голос прозвучал слишком грубо. Я не могла не оглянуться по сторонам, в поисках кого-то из охраны. Ведь не мог он прийти один. Хотя бы Рената должна быть поблизости, чтобы, едва прикоснувшись к холодной коже, оберегать хозяина.
- Не ищи, их здесь нет, - мягко ответил мужчина на незаданный вопрос.
«Ненавижу, когда меня видят слабой» - подумала я, едва сдерживая рвущееся наружу рычание. Зверь был голоден, зол, и просто всем нутром ненавидел представшего перед его глазами вампира. А тех, кого он не любит, он обычно уничтожает.
- Ну же, милая, не злись… Я пришел, чтобы пригласить тебя в свой клан, - он говорил так, словно просто разговаривал за ужином с семьей, и эта тема уже не раз обсуждалась.
- Хватит, я не перейду на вашу сторону, - как же это надоело… словно тебя жарят на сковородке в аду, и за маленькую услугу обещают отпустить на волю. Такая же ложь, но только он предлагал мне еще более жуткий ад. Костер Волтури. Сжигающее до пепла пламя. Уничтожающее любое живое существо, которое имело наглость и смелость пойти против. Я осмеливалась на это уже не единожды. Так почему я все еще жива?
«Он уже столько раз предлагал это… Почему же именно сейчас я должна согласиться? Нет такой причины. Нет, и не будет. Но почему же мертвое сердце готово вновь забиться в моей груди?»
- Белла, тебя здесь ничего не держит. Эдвард больше не любит тебя. Ты больше здесь никому не нужна, - совершенно спокойно сказал он, и по моему телу пробежал обжигающий холод.
Равнодушие. Уколы ревности. Крики. Боль.
Разбитое сердце.
«Только я упрямая. Я выдержу… Не должна ему верить. Не должна».
- Я могу доказать, - заметив мое замешательство сказал Аро и тут же оказавшись рядом со мной, схватил за руку и побежал в сторону моего дома. Деревья мелькали слишком быстро, так, что я просто не успевала их считать. Человеческие слабости.
- Так непривычно не читать мысли, когда прикасаешься, - рука главы Волтури заскользила по моей, вверх, от локтя к плечу. Я тут же ее стряхнула, и побежала дальше одна, то стараясь убежать, то вновь приближаясь к Аро. Я боролась сама с собой и уже не знала какая «Я» выигрывает.
«Невозможно бежать от мыслей. А я всё пытаюсь. Это невыносимо».
Боль, нараставшая с каждым мигом, с каждой секундой, взмахом крыла бабочки, накрыла меня с головой. И я, захлебываясь в собственной, никому уже не нужной любви, тонула. И мне не за кого было схватится, выплыть, выжить…
К тому времени как мы подбежали к нашему с Эдвардом дому, я уже ни в чем не была уверена. Меня словно отключили от внешнего мира. Мысли заполняли мое сознание, как иголки, впиваясь в кожу. И эти мысли мне не нравились. И… нравились одновременно.
- Вот, - Аро грациозно взмахнул рукой в сторону окна, ведущего в нашу спальню. Я услышала чье-то хриплое дыхание, шорох, стоны…
Слишком быстро я оказалась около окна и зрелище, представшее передо мной, убило меня мгновенно.
Руки Эдварда, плавно скользящие по смуглым бедрам Ренаты, его губы, так нежно целующие ее ключицы, спускающие все ниже и ниже. Ее руки, ласкающие его грудь, спину…
Я сломалась. Просто отпустила руки, развернулась и невидящим взглядом прошла мимо Аро. Где-то вдалеке горел один единственный костер, дым распространялся по всей округе, обволакивая весенние деревья и душа их цепкими пальцами.
Когда захочется уйти, кто скажет мне «постой»? Да и найдется ли хоть кто-то, кого я смогу услышать?
- Мы примем тебя. Ты станешь нам другом. А я... – Аро оказался рядом со мной, и обхватил ладонями мое лицо, заставляя смотреть на него. - Я люблю тебя. Если это что-то для тебя значит.
Равнодушие. Боль. Стальное сердце, которое хоть и не бьется, но болит, словно живое.
- Мне не нужен мир без него, - прошептала я в ответ, и вырвалась из объятий Волтури.
- Придется, - одними губами выдохнул он, и кто-то схватил меня сзади.
По поляне пронесся дикий, умирающий крик.

- Заткнись, - прорычала я. Он сделал вид, что не заметил моего возмущения.
Мы вышли за дверь и молча направились вперед по темному и мрачному коридору. Где-то в глубине подсознания у меня мелькнула мысль, что именно так я себе и представляла средневековые темницы.
Мартин начал говорить неожиданно, когда я уже потеряла надежду услышать от него хоть один звук. Его голос в темноте зазвучал так зловеще, что мне показалось, будто целая армия мурашек пробежалась по моему телу от затылка до самых пят.
- Это было так давно… - Он даже не оглянулся назад, чтобы удостовериться иду ли я за ним. Меня посетило чувство, что ему все равно, кто станет его слушателем: темные мрачные стены или я. - В тот день меня разбудил жуткий треск. Будто неподалеку сломался огромный и старый дуб. И буквально через несколько секунд мне показалось, что на меня вылили несколько литров горячего воска. Я горел заживо, не в силах вырваться из пламени смерти. Невыносимая боль ломала кости, сдавливала органы. Уничтожала во мне кровь. И я становился лишь сосудом. Пустым и слабым. Это длилось так долго, что казалось, будто жизнь вокруг меня пролетала годами, а может даже и веками. Я не помню, сколько прошло времени. Меня наполняла лишь жуткая боль, и фоном для нее были мои собственные хриплые крики. Я прекрасно понимал, что умираю. Слышал, как ломалось мое сердце и сбивался его ритм. А затем стук утих навсегда. Однако боль не ушла. Она продолжала меня ломать. В те минуты мне казалось, что я доживаю свои последние мгновения. Мое тело лишь горсть костей и вывернутых наизнанку органов.
Я был не прав. Наверное, к несчастью.
До сих пор я не могу привыкнуть к мысли, что жизнь меня предала. Отдала во власть богам смерти. Тем, кто несет гибель как святыню, поклоняясь крови и одним лишь взмахом руки уничтожая города. Я, наверное, стал таким же.
Когда я очнулся, на дворе за разбитым окном властвовала ночь. Темное небо было усыпано мерцающими звездами. Где-то за стеной висела луна, освещая пустынные и почему-то незнакомые мне улицы города. Там где я жил ранее, не было таких зданий. Нью-Йорк никогда не отличался светлыми каменными особняками, мозаичными дорогами и старинными часовнями. За моим окном была площадь, очень похожая на огромную пустыню. А на ее краю стояла высокая башня, на вершине которой висели часы, отсчитывающие время. Словно песок сквозь пальцы. Была полночь. Часы выдали свое многократное «Бомм». И этот звук растекся в моей голове раскаленным железом. Слишком громко.
Я поднялся с железной кровати и оглядел комнату, в которой меня угораздило очнуться. Она была очень маленькой. И больше смахивала на кладовку. Даже минимальный набор мебели умещался в ней с трудом, а кровать занимала большую часть помещения.
Воспоминания о жуткой боли все еще были живы во всем теле. И мне по-прежнему казалось, что я либо мертв, либо, как минимум, покалечен. Поэтому, я тут же оглядел себя. Но никаких травм не обнаружил. Наоборот, впервые в жизни я чувствовал себя таким сильным, что готов был разломать стены этой комнаты. В тот момент, когда я подошел к двери, за ней послышались шаги. И с удивлением для себя я осознал, что каждый из них был уникален. И я это различал! Одни шаги были совсем не слышны. Лишь дуновение ветерка. Словно существо даже не прикасалось к земле. Вторые были тяжелыми и грузными. Будто в эту сторону шел великан. Третьи же были легкими как перо.
Я удивлялся себе и своим новым способностям. Неужели возможно так быстро вычислить шаги идущих сюда, а главное понять, что они двигаются именно ко мне. Но в тот момент я понял, что загружать себя такими проблемами можно и попозже. А сейчас нужно было оттуда выбираться, причем очень быстро.
Дверь отворилась как раз в тот момент, когда я приготовился разбить до конца окно, чтобы выпрыгнуть и бежать в сторону часовни. Передо мной учутились трое. Двое мужчин и одна девушка. Она почти незаметно стояла за спиной черноволосого бледного человека и наблюдала за мной оттуда. А тот, в свою очередь, смотрел то на меня, то на окно и, словно осуждая, мотал головой из стороны в сторону. Второй мужчина был похож на старинную статую. Он был до безумия бледным, с четко-очерченным как у ворона носом, с короткими светлыми волосами и чуть заметными синяками под алыми глазами. Он стоял чуть сзади и смотрел словно мимо меня. Девушка еще раз выглянула из-за спин мужчин. В это мгновение я рассмотрел ее прекрасное лицо. Пугающе-алые глаза изящно подходили к бледной коже, светлые волосы переливались, словно пшеница на солнце, а чуть вздернутый носик и гордо поднятая голова говорили о ее чрезвычайной самоуверенности.
Их вид настолько поразил меня, что я незамедлительно упал с окна, через которое собирался перелезть. Падал я как-то медленно, и все время ожидая нового приступа боли. Но пол был почему-то слишком далеко, и я даже успел выставить руку, чтобы не ударится головой. В позе «дуга» я простоял пару секунд, пытаясь придти в себя и понять, что происходит.
Уши резала тишина, ни одного скрипа, ни смеха, ни дыхания. Так, словно все давно умерли, а все что вокруг было лишь моим сном, моим личным кошмаром. Я уже хотел себя ущипнуть, как тишину разрезал смех. Черноволосый мужчина смотрел на меня как на живой экспонат музея. И мне тут же захотелось сгореть под этим взглядом, лишь бы не гадать, о чем он думает сейчас. Мужчина был похож на короля. Такая же царственная осанка, мудрый и равнодушный взгляд, даже если на лице играли эмоции.
«Ты видел, Кай? Я думаю, он с нами уживется. Хотя… У него просто не будет выбора», - мне показалось, что он пропел эти слова. Его голос звенел так, словно билось стекло.
«Это избалованный мальчишка, Аро. С ним будет трудно», - в отличии от голоса первого мужчины, у второго он был подобен звону огромного колокола через площадь. Такой же грозный и устрашающий.
«Рената, как ты думаешь?» – спросил первый мужчина у девушки, которая удивленно подняла взгляд на господина.
«Наверное, он впервые спрашивает ее мнение» - подумалось мне. Я сразу же понял, что сейчас решается моя судьба. Мне не нравилась эта альтернатива. Я всегда был свободным человеком. И привык сам принимать решения. А они продолжали свой неспешный разговор так, будто меня рядом не было.
«Я думаю, что нужно его оставить, господин», - спокойно, как ни в чем не бывало, ответила Рената. И Аро, улыбнувшись краешком губ, кивнул.
«Брат, у него хорошая способность. Я его оставлю», - твердо сказал он, повернувшись к светловолосому мужчине. Судя по взгляду, который тот бросил на Аро, ему это не понравилось, но он просто ничего не мог с этим поделать.
То, что беседа о моей же судьбе продолжала идти без моего участия, мне не нравилось все больше и больше, но сказать что-то я был не в силах. Мало того, что внешность этих людей не внушала доверия, а их слишком бледные лица и властные взгляды настораживали. Вдобавок, мое горло начало стягивать невыносимое жжение. А мою шею будто перетягивали колючей проволокой. Я хотел броситься на них, но словно невидимая сила останавливала меня.
«Какая у меня способность?» – все-таки не выдержал я. Голос прозвучал странно. И в нем абсолютно не слышалось той боли, которая сейчас раздирала горло. Троица удивленно на меня посмотрела. Так, словно до этого времени были уверены, что я глухонемой.
«Ты умеешь стирать память. Как свою, так и чужую. Это ценный дар. Теперь ты вампир, мальчик мой. Теперь ты Вольтури», - невозмутимо ответил мне Аро и, развернувшись, вышел из комнаты. Словно тень, следом за ним, исчезла Рената, а затем и Кай.
А я так и остался стоять посередине комнаты. Раздираемый жаждой и не зная ни капельки правды. Впереди меня стояла неизвестность. Она куда-то тянула, давила на горло и пыталась задушить. Я только сейчас заметил, что мне не нужен воздух. Я действительно оказался лишь пустым сосудом. Я был ни живым, ни мертвым. Просто существующим.
Дар. Вампир. Вольтури.
Когда-то давно, в прошлой жизни, эти три слова стали бы для меня зацепкой. Загадкой, которую обязательно нужно разгадать и понять. Но сейчас я находился в неизвестном городе, с существами, которых в детстве боялся до судорог. Вампиры всегда были моей фобией.
Горло вновь сдавило и сожгло огнем. Неконтролируемая ненависть поедала меня изнутри. Я схватил стул и метнул ее в закрытую дверь. Будто хотел докинуть до ушедших.
Внезапно до меня дошло осознание того, что теперь во мне умер прежний парень, живший лишь деньгами и удовольствиями. Все это кончилось с потухшим костром. Навсегда осталось в застывшем воске.
Мартин Винчестер умер.
А на смену ушедшей боли пришла новая. Негаснущая. Я вновь глянул в окно. Мостовая была так близко. Она манила. А сквозь разбитое стекло ветер доносил сладчайшие ароматы. Но внизу, прислонившись спиной к одному из домов, стояли три тени. И я знал, что они остановят меня, как бы я ни старался сбежать. И я понял, что теперь вся моя жизнь это поклонение.
Я слушала его затаив дыхание. Да и должна ли я была уметь дышать? Его рассказ поразил меня. Ошеломил. Но так и не ответил ни на один из моих миллионов вопросов. Вольтури. Вампиры. Поклонение. Какое это имеет отношение ко мне и к тому, что я нахожусь здесь? С его рассказом вопросов стало только больше.
- Я обязан был тебе это рассказать. Но и сохранить в твоей памяти эту историю не имею права.
Мгновение. Будто что-то попало в глаз. Я смахнула и увидела, что стою перед дубовой дверью, окрашенной в светло-золотистый цвет. Она как портал выделялась среди мрачных каменных стен. А рядом со мной стоял странный незнакомец, хотя что-то смутно знакомое было в его необычном облике.
- Вы кто?
- Я? Мартин. И мы уже пришли.

- Брось ее, - я кивнул в сторону девушки, непроизвольно шагнув вперед. Теперь нас отделял лишь метр, а может и меньше. Меня успокаивало то, что достаточно было мимолетного движения, чтобы сухая боль, раздирающая горло, прекратилась.
Судорожно вздохнув, Феликс сделал от меня шаг назад. Но у его отступления не было шансов, потому что из темноты подвала уже вышел Алек, который легко толкнув его в спину, вновь сократил расстояние меду нами.
Упрямая хватка и цель Феликса «чтобы то ни было спасти девушку» начинала меня раздражать.
- Я сказал, брось ее.
- Господин, позвольте я все объясню. Вы должны меня понять, - он оглянулся на Алека, опасаясь атаки со спины. Тот уже приготовился применить свой дар, ища взглядом хоть какой-нибудь знак от меня, ожидая приказа или хотя бы одобрения. Но все что мне было нужно это объяснение.
- Я жду, Феликс.
- Господин, это моя родственница. Прошу оставьте ее в живых. Она единственная кормилица всей семьи… дети без нее погибнут, - его взгляд метался от меня к мальчишке за его спиной. Страх разъедал ему сердце, это было видно по глазам, но гордость все еще не позволяла ему упасть на колени и умолять.
- И это весь аргумент? Что на тебя нашло? Не в твоих правилах защищать людей, будь они в триста раз соединены с тобой историей и кровью, - я старался говорить как можно тише. Так сдерживать жжение в горле было проще. Но ничто не могло длиться вечно. Даже закаляемое в течение трех тысяч лет терпение. И тогда финал этой истории не смогла бы предсказать даже Элис Каллен. Эта маленькая черноволосая ведьма из Америки. Судьба и случайность и по отдельности-то чертовски непредсказуемые особы, а уж вместе и подавно.
- Феликс… - девушка зашевелилась в руках мужчины, и тот сильнее прижал ее к себе. Я даже не понимал, как он умудряется противостоять ее аромату. Прелестной музыке в ее слабом сердце. «Ну же, Феликс, брось ее». – Что происходит?
- Тише, родная, все хорошо, - прошептал он ей на ухо, слегка шевельнув своим дыханием ее волосы, отчего рядом стоящий Алек поморщился от отвращения.
- Господин, позвольте ей уйти, и я все вам объясню, - продолжал настаивать Феликс. Если у мальчика были готовы объяснения, то я ничего не имел против них. Наоборот, я жаждал узнать, чем вызван такой интерес к ее персоне. По-моему она была слишком серой. Лишь глаза, цвета воды выделялись на ее бледном лице. К тому же она была человеком. И знала о нас, кажется, слишком много, иначе каким образом она смогла попасть в замок?
Я согласно кивнул, внешне ничем не выражая своего любопытства.
- Хорошо. Алек ее проводит.
- Нет. Только не он. Прошу вас… - кажется, его даже передернуло от ненависти и страха. Мне не было наплевать на его душевное состояние, но я всегда умел прикидываться бесчувственный чурбаном. Так было нужно для власти. И, в отличие от своего брата Кая, я прекрасно понимал, что равнодушный король значительно лучше взбешенного. Ему доверяет значительно большее количество подданных.
Феликс мог спорить со мной бесконечно, но он прекрасно осознавал, что девушка в его руках вот-вот умрет, так и не дотянув до больницы. После стольких лет жизни в замке, он без сомнения осознавал, что в моих глазах ее жизнь не стоила и гроша, если у нее не было какого-нибудь особенного таланта.
- Отнеси ее в госпиталь. Ее фамилия Де Нуар, - Феликс аккуратно, чтобы не задеть ее сломанную руку, протянул девушку Алеку. Тот принял не состоявшуюся жертву в свои объятия безо всякого труда, не капли не проявив заботы о ее ранах. Его абсолютно не волновал мир людей, если дело не касалось питания. Все человечество в его глазах было лишь приложением без которого невозможно прожить. Не более. Не менее.
- Она что-нибудь знает о нас? – Вопрос звучал безразлично, чему я сам немало удивился.
- Нет.
- Отлично, - я жестом приказал Феликсу удалиться. И когда тот, постоянно отчаянно оборачиваясь, словно в прошлое, отошел на приличное от нас расстояние, я обратился к Алеку.
- Отнеси ее в госпиталь и следи за ней до тех пор, пока ее жизнь не окажется в безопасности. Но если она хоть что-нибудь, самую малость знает о нас и о нашем мире – убей ее, - с этими словами я развернулся на каблуках и последовал за ожидающим меня в тупике перехода Феликсом.
Нет жалости – это когда ты смотришь в глаза своей жертве и врешь, что все будет отлично. Что вы друзья, и ножа, за пазухой у тебя нет. А если и есть, то он для охоты или немного туповатый и его стоит подточить.
Нет жалости – это когда в момент счастья одного из знакомых ты выхватываешь нож из рукава и всаживаешь его ему в самое сердце.
Разве можно меня назвать жестоким?
***
Коридор был похож на бесконечную Черную Дыру. Даже после стольких лет проживания в этом замке, каждая каменная плита, поворот или переход, казались проклятыми. Они растягивали дорогу всегда. И даже если на полной скорости бежать, пытаясь спастись от проклятия, они лишь удлиняли путь. И сейчас, следуя за поникшим Феликсом, мне казалось, что дорога длится как минимум несколько часов.
И все это время я старательно игнорировал все ненавистные взгляды, брошенные в мою сторону. Я мог бы бесконечно изощряться в таком роде гляделок, но все мои мысли были заняты наконец-то удачно завершенным делом. Головы Калленов теперь на плахе, осталось лишь настроить палача против них. Я ни мгновения не сомневался, что Белла станет прекрасным орудием против своей прошлой семьи. Каково будет их удивление, когда они увидят ее в живых, абсолютно прекрасную в своей жестокости. Я буду тренировать ее в этом. Может быть пройдет несколько лет, прежде чем она сможет выйти на поле битвы к таким противникам, но я добьюсь этого. Чего бы мне это не стоило. Слишком долго семья Калленов портила жизнь мне и моему клану. Я не из тех, кто прощает. Пусть даже малейшие промахи. Они ошиблись. Глубоко ошиблись в своем отношении и в своих отказах от нормальной жизни. Мало того, когда-то они даже посмели настроить против нас множество кланов и вампиров-одиночек.
И теперь я собирался мстить. Мстить коварно, извращенно, без жалости. После я лишь грустно вздохну от того, что столь увлекательная игра закончилась, но какое будет наслаждение от победы!
Белла, Белла, Белла. Сейчас она лежит без сознания. Лишенная памяти. И даже не представляет, что за участь я ей уготовил.
Наконец вдалеке, показались двери, ведущие в мои апартаменты. Сейчас они и вправду казались спасительным порталом в другую жизнь. Жизнь, где можно расслабиться.
Феликс отворил двери и пропустил меня вперед, на что я лишь благодарно кивнул. В комнате была лишь Рената. Она была наверное единственной, кроме братьев, кому я доверял все свои планы и чувства. Поэтому я попросту сел в свое кресло и, скрестив пальцы, стал ждать объяснений.
Правда Феликсу так и не дали открыть рта. Дверь вновь отворилась, впуская вместе с едва проникающим через окна солнечным светом, Беллу и Мартина.
И моя игра началась, едва она ступила через порог. Давай Бог, поиграем! Покажем друг другу кто-кого-все-таки-сильнее. Крупье встал к зеленому столу. Шарик в рулетке. Ставки сделаны. Ставки больше не принимаются.